Система [Спаси-Себя-Сам] для Главного Злодея (ЛП) - Мосян Тунсю (книга жизни TXT, FB2) 📗
Однако, как бы искренне Шэнь Цинцю ни был тронут этим признанием, в глубине души его разбирал смех. Посудите сами, что может быть смехотворнее, чем обнаружить, что парень, долгие годы бывший воплощением твоих ночных кошмаров, не только не собирается тебя убивать, но желает сделать нечто противоположное? Но жаждет он его грохнуть или трахнуть – разница невелика: Шэнь Цинцю все равно намерен спасаться от подобной перспективы со скоростью света.
Один в тоске пять лет обжимается с трупом потерянной любви. Другой же готов на все, чтобы держаться от него подальше, и все же его не покидает чувство, что за столь короткий срок прилипчивый ученик вновь успел намозолить ему глаза.
Шэнь Цинцю стоило немалых усилий приподнять занемевшие руки, чтобы, несколько раз сжав пальцы в кулаки для расслабления напряженных мышц, со вздохом опустить ладонь на макушку человека, который теперь был ощутимо выше него самого.
«Вашу мать, мне крышка», – апатично подумал он при этом.
Сколько бы сестричек ни крутилось вокруг этого темного жеребца, тот предпочитал хранить верность мертвецу – разве не было бы бесчеловечным оттолкнуть его после подобной жертвы? Да, он без боя сдался этому Ло Бинхэ, все оружие которого заключалось в его горьком одиночестве, а союзником выступило сострадание самого Шэнь Цинцю.
Ло Бинхэ тотчас перехватил его руку. Ощутив неровность кожи, Шэнь Цинцю взглянул на запястье ученика, обнаружив, что это – шрам от раны, оставленной его мечом.
Заклинатель давно уже давался диву, откуда на теле его ученика столько шрамов, и тут до него наконец дошло. Той ночью в Цзиньлане Ло Бинхэ долго играл с ним в кошки-мышки, чтобы наконец припереть к стене. Тогда-то Шэнь Цинцю и ткнул в него мечом – а Ло Бинхэ перехватил лезвие голой рукой, заработав этот самый порез.
До сего дня Шэнь Цинцю не вспоминал об этом, как и о том шраме на груди Ло Бинхэ, что был оставлен, когда учитель собственной рукой столкнул его в Бесконечную бездну на собрании Союза бессмертных.
Если подумать, всякий раз, когда он обращал меч против Ло Бинхэ, тот даже не пытался уклониться от удара, встречая его открытой грудью. Потому-то именно этим все и заканчивалось, хотя оба раза Шэнь Цинцю вовсе не желал ранить ученика. И вместо того, чтобы уврачевать свои раны, Ло Бинхэ, похоже, пальцем не шевельнул ради их исцеления – нет, он намеренно сохранял их, словно драгоценные реликвии.
Примечания:
[1] Дражайший друг 兄弟 сюнди – в букв. пер. с кит. – «старше-младший брат». В прочтении xiōngdì – «брат, друг», в прочтении xiōngdi – «младший брат, браток, дружище», уничижительное – «ваш верный слуга».
[2] Не достоин ни предков, ни потомков в этом мире 前无古人，后无来者 (qián wú gǔ rén，hòu wú lái zhě) – в пер. с кит.: «В прошлом ― не иметь достойных предшественников, в последующем не знать равных преемников».
[3] Эксперт по кошмарным снам – в оригинале употребляется выражение 人工智能 (réngōng zhìnéng), что буквально означает «искусственный интеллект» – по-видимому, в виду имеется то, что Шэнь Цинцю мастерски научился прикидываться продуктом воображения Ло Бинхэ.
[4] Забирать свои слова назад 拉拉扯扯 (lālāchěchě) – в пер. с кит. «переливать из пустого в порожнее», «таскать туда и сюда».
[5] Сердечная подруга – в оригинале – «Куриный бульон для души» 心灵鸡汤 (xīnlíng jītāng) – в буквальном переводе с кит. – «куриный суп для сердца». Популярная в Китае серия книг – сборников вдохновляющих рассказов с хорошим концом о реальных людях. В переносном смысле означает дающего поддержку и опору человека.
Глава 52. Сожаления горы Чунь
Не так давно Шэнь Цинцю охотно поверил бы, что Ло Бинхэ лелеет эти шрамы, чтобы тем самым подпитывать жажду мести, но нынче он больше не мог закрывать глаза на прискорбную действительность.
Читая книгу, а позже воочию познакомившись с ее главным героем, Шэнь Цинцю никогда не подозревал в нем столь ранимого сердца [2]. Этот павший жертвой нежных чувств к существу своего пола жеребец мало того, что забросил свой гарем – отклонившись в развитии куда-то не туда, он кончил тем, что стал уязвимее неопытной девы, беззаветно страдающей от любой обиды и при этом упивающейся своими муками.
А может, прежде он не замечал в своем ученике этой черты, потому что предпочитал об этом не задумываться? После всех несоответствий он по-прежнему продолжал считать Ло Бинхэ главным героем, а себя – лишь сторонним наблюдателем, праздно коротающим время в ожидании своего выхода. Сознательно сохраняя дистанцию, он невольно накладывал на ученика образ оригинального Ло Бинхэ, который отнюдь не страдал подобными проблемами.
Поэтому, оказавшись лицом к лицу с Ло Бинхэ, который не имел с оригиналом почти ничего общего, он, по правде говоря, попросту растерялся.
Судорожно перетряхивая свой разум в поисках решения, он не обратил внимания на тень кривой ухмылки, зародившейся в уголке рта Ло Бинхэ.
***
Очнувшись ото сна, Шэнь Цинцю перво-наперво узрел натянутую над ним белую газовую занавесь. Кто-то вошел и, осторожно затворив дверь, поинтересовался:
– Вы уже проснулись?
Повернув голову, Шэнь Цинцю бросил на него взгляд краем глаза.
Приглушенное сияние луны и неярких светильников подчеркивало тонкое изящество черт незнакомца. В уголках его рта пряталась улыбка, ясное чело прямо-таки лучилось одаренностью, а глаза – теплом и проницательностью.
Теперь-то Шэнь Цинцю знал, где он прежде видел этот взгляд. Подобную чистоту этим глазам могли придать лишь воды озера Лушуй [3].
Шэнь Цинцю резко сел, при этом с его лба свалился мешочек со льдом. Незнакомец подобрал его и, положив на стол, тотчас заменил новым.
При виде столь трогательной заботы поток вопросов типа «Кто ты такой?» и «Чего тебе от меня надо?» застрял в горле Шэнь Цинцю. Откашлявшись, он ограничился кратким:
– Сердечно благодарю за вашу помощь при спасении из дворца Хуаньхуа.
Молодой человек улыбнулся, остановившись у столика:
– У людей есть пословица: «За единую каплю милосердия вам воздастся фонтаном благодарности [4]», а милость, которой одарил меня бессмертный мастер Шэнь, существенно больше капли.
Итак, во-первых, это и вправду был тот самый змей из леса Байлу.
Во-вторых, он знал, что в этой оболочке находится душа Шэнь Цинцю.
– Тяньлан-цзюнь [5]? – озвучил свою догадку заклинатель.
Священных демонов [6] называли так потому, что, согласно преданию, некогда их предки принадлежали к числу небожителей, но, погрязнув в пороках, оставили небеса ради Царства демонов. Лишь другой священный демон с еще более чистой, чем у Ло Бинхэ, кровью был способен совладать с кровяными паразитами в теле Шэнь Цинцю. В этом случае у него лишь становилось одной проблемой больше: насколько было известно заклинателю, лишь двое из оригинального романа могли претендовать на подобное звание – сам Ло Бинхэ и его отец. Кем же еще мог быть этот парень?
Однако же ему суждено было после нескольких верных догадок наконец угодить пальцем в небо [7]: покачав головой, молодой человек ответил:
– Мастер Шэнь, вы чрезмерно польстили мне, приняв меня за Цзюнь-шана [8].
Едва услышав последние два слова, Шэнь Цинцю наконец понял, кто это такой.
На момент начала оригинального романа Тяньлан-цзюнь уже томился в заточении под громадной горой. Что же до войны, приведшей к этому обстоятельству, то Сян Тянь Да Фэйцзи не удосужился описать ее хоть сколько-нибудь внятно, ибо она не имела никакого отношения к неподражаемым талантам главного героя, ограничившись упоминанием о том, что «Тяньлан-цзюнь пал под напором объединенных сил заклинателей Царства людей и был заточен под такой-то горой, не способный даже пошевелиться, разлученный со своим самым преданным генералом и по совместительству задушевным другом в жизни и смерти [9].
А где, кстати говоря, располагалась та самая гора Х? Прежде у Шэнь Цинцю не возникало повода задуматься над этим вопросом, но теперь-то его подстегнутая память незамедлительно выдала ответ.
